Рожденный ползать летать не может. Ему дано лишь с завистью взирать на крылатые существа и мечтать о полете. Птицы всегда пользовались повышенным вниманием человека. И не только в качестве охотничьей добычи. Им доступно было небо. А в небесах жили боги. Недаром с древнейших времен у самых разных народов птицы были посредниками между небом и землей, посланцами и выразителями воли богов, переносчиками душ, пророками, предвестниками и т. д. Ни одной из групп животных не уделялось столько внимания в мифах, сказках, поверьях и песнях. Показательно, что они в этом отношении далеко превосходят, например, млекопитающих, хотя те стоят гораздо ближе к человеку. В мифологии различных народов мира часто приобретают облик птиц не только боги и их подручные, но также и небесные светила, природные стихии, облака и т. п. Так, в индийской «Ригведе» солнце названо птицей. В Египте и Ассиро-Вавилонии его изображали в виде диска с крыльями. Это отголосок того времени, когда само солнце представлялось птицей (Штернберг, 1936). Наши предки внимательно присматривались к полету птиц и прислушивались к их голосам. Все это истолковывалось, служило предвестием хороших или плохих событий. Сову мы знаем как символ мудрости. Но не только она наделялась сверхъестественными знаниями. В «Ригведе» кукушка названа птицей, которая знает все, что происходит и все, что будет.
Как считал Л.Я. Штернберг (1936), примитивный человек смотрел на свою жизнь как на симбиоз с окружающими животными. Они были для него такими же соседями, как и другие племена. Более того, в животном мире человек находил не только проявление общих свойств с человеческими, но и признаки превосходства. Птицы, например, в отличие от людей могли летать; волки, львы, тигры были сильными и искусными охотниками. Так зародилось обожествление.
Птицы выступают непременным элементом самых различных религиозно-мифоло- гических систем с древнейших времен. Первые изображения птиц сакрального характера относятся еще к верхнему палеолиту (Мифы народов мира, 1980—1982). В 1968 г. французские археологи нашли на Мадагаскаре остатки эпиорниса (впоследствии истребленного человеком), на длинной кости ноги которого было бронзовое кольцо с оттиском печати, принадлежавшей индийской цивилизации Мохенджо-Даро. Радиоуглеродный анализ костей показал, что кольцу уже 5 тыс. лет. Наиболее древние египетские иероглифы (IV тыс. до н. э.) включали нескольких птиц — ласточку, сову, чибиса, перепела, ибиса, сокола (Каприелов, 1980).
С птицами у человека вообще связано очень много доброго. Они — воплощение божественной сущности, верха, неба, солнца, ветра, облака, духов неба, грома, свободы, роста, плодородия, изобилия, души, дитяти, пророчества, вдохновения, жизни. Римляне ворожили по полету птиц. С птицами связано много примет, верований, обычаев, в которых отображено давнее миропонимание людей. Так, кукушка — символ времени, лебедь — красоты, соловей — радости, аист — счастья, ласточка — домовитости, орел — власти, сокол — благородства. Сорока, ворона, сыч — вестники. Многие названия птиц, богатые и разнообразные, характеризуют повадки, голос, окраску пернатых. Своими корнями они уходят в далекое прошлое, в историю народа, его языка. Относительно символизации птиц, писал Н. Костомаров (1843), следует «принять во внимание: 1) физические их качества с применением к подобным чертам народного характера; 2) птицеволхование, бывшее у славян [и не только у славян — В.Б., В.Г.] одним из мифологических догматов. Оно проявляется в народной поэзии в двух формах: спрашивают у птиц о будущем, или — что делает отсутствующий, и пересылают посредством птиц вести к родным и друзьям; 3) мифологическое сказание о птицах».
Исследователь русских суеверий барон Д.О. Шеппинг (1895) писал: «чистыми, светлыми, небесными считаются все певчие породы птиц, предвестники эпохи возрождения природы, расцвета сил, возбудители страстных порывов у животных и поэтических мечтаний у человека».
Пожалуй, самой древней формой почитания птиц был тотемизм. Это вера в родство определенной группы людей с тем или иным видом животных, растений или даже классом предметов или явлений неживой природы (гром, ветер, камни и т. п.). Как считают многие ученые, в первоначальной своей форме тотемизм даже не был религией. Он стал ею лишь тогда, когда на первичное ядро наслоились новые моменты. Поздний тотемизм включал в себя уже веру в тотемических предков (Семенов, 1966). Наиболее распространенным был тотемизм родов или кланов. Позже появились и другие его формы — индивидуальный, половой, локальный и т. п. Личные тотемы давались не всем, а лишь мужчинам, иногда только вождям или колдунам, нередко в дополнение к групповому тотему. Личный тотем человек получал либо во сне, либо путем гадания (Соколова, 1972). По мнению Л.Я. Штернберга (1936), тотемизм появляется еще в то время, когда человек не выделяет себя из окружающей природы. В животных он видит существа, равные ему не только в физическом, но также духовном и социальном отношении.
Тотемами были очень многие виды птиц. Индейское племя тлинкитов разделялось на две фратрии: Волка и Ворона. В состав их входило по несколько родов со своими тотемами — орел, ворон, гусь, филин и др. (Мифы народов мира, 1980—1982). У австралийцев фратриальные объединения назывались по своим тотемам — Белый какаду, Черный какаду, Клинохвостый орел, Ворон, Эму и др. Нарымские и тазовские селькупы подразделялись на группы, которые вели свое происхождение от различные птиц или рыб: орлиные люди, окуньи люди и т. п. Эти подразделения делились на более мелкие группы со своими тотемами. У делаваров родоначальником был орел, у бороро — попугай арара. У некоторых австралийских племен существовал половой тотемизм. Например, у мужчин племени курнаи тотемом был крапивник, у женщин — варакушка (Соколова, 1972). У дравидов тотемной птицей был воробей, у италийцев — дятел. В Древнем Китае династия Инь почитала в качестве тотема ласточку. Учеными высказывалось предположение о тотемическом происхождении образа голубя в древнееврейской традиции, развитием которой, видимо, является христианская тема голубя (Мифы народов мира, 1980—1982). В Средней Азии и Казахстане сохранились пережитки тотемического почитания хищных птиц, прежде всего орлов и соколов (Симаков, 1998). Родовыми знаками тюрок-огузов были хищные птицы — кречет, балобан, шахин, тетеревятник и др. Сокол был изображен на щите Аттилы (Нарiжний, 1997).
В саге об Эмезе, матери Альмоса, легендарного родоначальника венгерских вождей Арпадов, говорится, что отцом Альмоса был кречет. При встрече с Эмезе он предсказал ее потомкам блестящую судьбу. Поэтому Арпадская династия вела свое происхождение от рода Турул. А это — название алтайского кречета. Тюркские названия соколов вообще часто использовались в качестве личных имен выдающихся людей, особенно военных вождей (Дементьев, 1951).
Отношение к тотему было особое, хотя и не одинаковое у разных народов. Весьма распространенным был запрет добычи и употребления в пищу тотемного животного. Это считалось равносильным каннибализму. Австралийцы называли свое тотемное животное отцом, братом, другом. Интересный диалог приводит исследователь селькупов Г.Н. Прокофьев. Он спросил одного из охотников, почему тот не истребляет кедровку, ведь поедая орехи кедра, она приносит ущерб промыслу белки. Ответ был таков: «Как его будешь убивать, ведь это брат мой» (цит. по: Соколова, 1972). А. Золотарев писал: «Люди одного из киргизских племен считают себя происходящими от филина. Поэтому они всегда выкупают пойманного филина и выпускают на волю, а если видят, что кто-то му- чает птицу, вступают в драку со словами: зачем мучаешь моего отца?» (Золотарев, 1934). У киргизов есть поверье, что Аллах создал человека из глины, а из оставшейся ее части сделал сокола (Симаков, 1998). Здесь, как видим, сокол приравнивается к человеку. Якут не жалел последней скотины, чтобы накормить прилетевшего к дому орла (Ионов, 1913).
Запрет на добычу тотемических животных не был полным и повсеместным, особенно, если это касалось промысловых видов. Существовало множество компромиссных вариантов, иногда ограничения были чисто символическими: запрещалось есть определенные части тела тотема, добывать животных определенного пола, наконец можно было добывать тотемное животное на охоте, но нельзя употреблять в пищу. Бывало и наоборот: у некоторых племен считалось, что на тотемное животное даже легче охотиться (Семенов, 1966; Соколова, 1972).
Наши предки верили, что тотем охраняет своих почитателей. Различные части тела тотемного животного или изображения его служили амулетами-оберегами. Впоследствии такие изображения стали появляться на жилищах, одежде, предметах быта, оружии. Декоративное значение появилось у них уже позже. Считалось, что изображение тотема равно ему самому, поскольку в него вселяется душа животного. Эскимосы Берингова пролива, отправляясь на охоту, брали изображения или части тела своих тотемов, например, лапки птиц (Штернберг, 1936; Соколова, 1972). Следы этих обычаев можно найти в сказках и легендах. Часто волшебными предметами, помогающими герою, являются части тела животных. Вспомните хотя бы перо жар-птицы. Существовало и ритуальное поедание мяса тотема. Отсюда берут начало религиозные обряды причастия.
Интересно, что в римской армии знак с изображением орла рассматривался как божество легиона. Он хранился в особом ковчеге, ему поклонялись. При закладке нового лагеря помещали прежде всего орла легиона и начинали возведение построек вокруг него. В лагере он имел свой собственный храм. Для римских солдат знак легиона был дороже собственной жизни. В неудачной для римлян битве у Тразименского озера умирающий «орлоносец» последние свои силы пустил на то, чтобы зарыть знак мечом в землю (Gattiker, Gattiker, 1989). Не правда ли, это что-то напоминает? Именно отсюда берут начало представления о священности воинского знамени. Во время войны часть, утратившая знамя, расформировывалась, а виновные в этом отдавались под трибунал. В карауле пост у знамени — это пост № 1.
Если тотемное животное находили мертвым, его хоронили как члена данной группы людей. Так, якут, увидев мертвого орла, должен был положить его в специально устроенный на дереве лабаз, хотя так, обычно, хоронили только людей (Соколова, 1972). В Средней Азии так же хоронили беркутов. На южном берегу Иссык-Куля птицу даже заворачивали в саван, а после похорон плакали и причитали по ней (Симаков, 1998).
У многих народов был распространен культ личных духов-покровителей (так называемый нагуализм). Нередко такими покровителями (нагуалями) были птицы — орел, лебедь и др. Эти обычаи хорошо изучены на примере американских индейцев. Для получения духов-покровителей существовали специальные обряды, нередко сопровождавшиеся испытаниями и даже истязаниями. Считалось, что сама жизнь «подопечного» человека зависит от жизни конкретного животного-нагуаля, поэтому нужно было всячески оберегать его (Соколова, 1972; Фрэзер, 1980). Казахи полагали, что одним из наиболее сильных духов-покровителей был беркут (Симаков, 1998).
Предание гласит, что в первых битвах с испанцами на плоскогорье Кветцальтенанго вожди индейцев принимали участие в виде нагуалей. Особенно выделялся нагуаль верховного вождя — огромная птица с великолепным зеленым оперением. Эту птицу поразил копьем испанский полководец, после чего замертво упал сам вождь (Фрэзер, 1980).
Австралийским аборигенам, в отличие от индейцев, не была известна конкретная особь животного, с которым связана их жизнь. Они знали только вид, поэтому оберегали всех его представителей. Например, члены племени вотьобалук в Юго-Восточной Австралии полагали, что жизнь мужчина заключена в летучей мыши, а женщины — в козодое. Убийство каждого из этих животных сокращало жизнь кому-либо из мужчин или женщин. Поговорка вотьобалук гласит, что летучая мышь является «братом» мужчины, а козодой — его «женой». Если мужчине случалось убить козодоя, женщины приходили в такую ярость, будто речь шла об их собственном ребенке, и избивали обидчика палками (Фрэзер, 1980).
Особенно развиты подобные культы в шаманизме. Шаману помогал дух-покровитель. Помимо него были духи-помощники, чаще всего в облике птиц. В шаманских песнопениях они часто именуются его «свитой», «силой» или «войском» (Мифы народов мира, 1980—1982). Такими покровителями и помощниками шаманов были орлы, гагары, гуси, чайки и другие птицы и звери. Шаман при камлании весьма искусно подражал их голосу и повадкам, «превращаясь» в птицу. Он обращался к духу-покровителю за помощью. Так, у узбекского шамана помощниками и покровителями были беркут, степной орел, сизоворонка и ворона. Ритуальная одежда включала крылья, перья, когти или другие части тела птиц. Например, у шамана качинских татар на спине были пришиты крылья степного орла. У карагасов шаманский колпак украшался перьями священных птиц — орла, филина и кукушки (Симаков, 1998). Интересно, что в языке нивхов орел носит такое же название, что и шаман — «чам» (Пропп, 1986). По представлениям якутов, родоначальником и творцов шаманов был орел. Он съедает душу ребенка, которому предназначено быть шаманом, и уносит ее в поле «с солнцем и месяцем». На специально выращенной священной березе высиживает яйцо, затем пробивает его и спускает родившегося ребенка в железную колыбель у основания дерева. Такой ребенок и становится шаманом (Ионов, 1913). У других сибирских народов покровителем и первоучителем шаманов также является орел (Штернберг, 1936).
У казахов при трудных родах шаман приносил филина или беркута, чтобы они отгоняли злых духов. При этом филина заставляли кричать, в убеждении, что его голос прогоняет нечистую силу, а беркута сажали на родильницу. Во многих случаях чисто шаманскую функцию изгнания злых духов, овладевших больным или трудно рожающей женщиной, выполняли сами ловчие хищные птицы (орлы, сокола, ястреба), люди, с ними связанные или даже принадлежащие им предметы (Симаков, 1998).
Как пишет З.П. Соколова (1972), только на очень поздних стадиях развития общества душа человека стала представляться как невидимый дух. Даже у цивилизованных народов древности она мыслилась в облике птицы или другого животного. Птица для этого подходила идеально, как «небожитель», поэтому чаще всего в мифологии различных народов мира мы сталкиваемся именно с «пернатым» обликом души. Отголоски этого сохранились до сих пор — душа, покидающая тело в виде голубя и т. п. А.Ф. Лосев (1957) считал, что представление о душе как о птице — типично для древности. Интересно, что в Египте иероглифом, обозначавшим душу, была птица с человеческой головой. В персидском языке слово «murgh» обозначало одновременно и птицу, и душу (Gattiker, Gattiker, 1989).
По данным В.Я. Проппа (1986), в мифологии многих народов мира были представления о том, что птицы являются душами умерших или переносят души в потусторонний мир. «Транспортные функции» выполняли самые различные виды. У индейцев квакиютль это был ворон (Соколова, 1972), у некоторых других племен — виргинский филин (Marcot, Johnson, 2003). В Океании — птица-носорог, в Австралии — ворона. На Таити и Тонга верили, что птица подстерегает душу умершего и проглатывает ее (Пропп, 1986). Атапаски считали, что души умерших с помощью духов выдры и гагары, которым их вверяли родные, попадали в загробный мир и продолжали там жизнь (Соколова, 1972). В одном из мифов навахо душа после смерти принимает облик совы. Австралийские аборигены верили, что совы — это души женщин, поэтому эти птицы считались священными. На Ближнем Востоке считалось, что в сов превращаются души людей, умерших неотомщенными (Marcot, Johnson, 2003). В Древней Индии верили, что души умерших предков могут возвращаться на землю в день чествования их памяти в виде коршунов и других хищных птиц. В поэме о Гильгамеше Эабани снится, что его зовут в преисподнюю, где люди как птицы носят одежду из перьев. Как видим, еще в Вавилоне умершие представлялись в виде птицеподобных существ. Подобные воззрения были и в Греции. В Риме, когда умирал император, выпускали орла, чтобы он уносил душу властителя к небу (Пропп, 1986). Египтяне считали, что душа умершего вылетает из тела в виде птицы (Соколова, 1972). По представлениям японцев, когда душа уходит из тела, можно услышать даже характерный шум, как от порхающей птицы. Доисламские бедуины верили, что после смерти тела душа продолжает свое существование в облике птицы. Среди словенов в австрийской земле Штирии распространено поверье, что души детей, умерших не крещенными, летают по вечерам со стонами и плачем в виде черных птиц. По французским и португальским народным преданиям, души погибших моряков превращаются в морских птиц (Gattiker, Gattiker, 1989). Подобные поверья широко распространены среди моряков разных национальностей и сейчас. Считается недопустимым убить такую птицу: можно накликать беду. Были даже случаи забастовок из-за гибели альбатросов на судах (Соколова, 1972). Австралийские аборигены из племени арунта считали, что дух убитого противника преследует своих обидчиков в виде маленькой птички, издающей жалобный крик (Фрэзер, 1989). Хорошо известно также распространенное у многих мусульманских народов поверье, что в белых аистов превращаются души правоверных, не совершивших предписанного Кораном паломничества в Мекку. По турецким народным верованиям, душа превращается в птицу или насекомое. Про умерших говорили, что они «улетели». У западных турок еще долго после принятия ислама в смысле «умер» употреблялось выражение «стал соколом» (Бартольд, 1967, цит. по: Симаков, 1998). У современных тюркоязычных народов, в частности у туркмен, вместо слова «умер» употребляется слово «улетел» (Биялиев, 1966, цит. по: Симаков, 1998). По мнению Г.Н. Симакова (1998), ловчая птица у народов Средней Азии отождествлялась с душой ее хозяина.
У разных народов души представлялись в виде различных птиц. У гуронов это были голуби, у бороро — попугаи арара, у алтайцев — петухи, у якутов — жаворонки. Нередко души разных категорий соплеменников или богов имели различный облик. У тлинкитов морские утки — это души утонувших детей, совы — новорожденных, задушенных матерью. Душа египетского бога Осириса имела вид коршуна (Соколова, 1972). Пифагор считал, что умершие поэты превращаются в белых аистов (Hornberger, 1967). В христианстве душа праведника покидает тело в виде белой птицы, преступника — черной. По верованиям сванов, душа мужчины и женщины после смерти переселяется соответственно в петуха или курицу. Был интересный обычай поисков души убитого по законам кровной мести: на месте убийства носили петуха или курицу (в зависимости от пола убитого). Когда птица кричала, считалось, что душа найдена. В случае похорон умершего вдали от родного селения также совершался особый обряд: петуха сажали в ямку рядом с могилой покойного, а в родном селении затем устраивали оплакивание и поминки над петухом (Соколова, 1972).
Интересные представления о душе у обских угров описывает З.П. Соколова (1972). По их верованиям, у человека есть несколько душ. Одна из них, «уходящая вниз по реке душа», имеет вид птицы или комара. Из птиц это чаще всего кукушка. Когда человек слышал кукование в лесу, он обращался к птице: «Если ты моя душа, замолчи!» Если кукушка замолкала, значит это и была душа говорившего. В таком случае он вскоре должен умереть, поскольку душа покидает тело примерно за год до смерти. Чтобы удержать душу в теле, на плече или руке делали татуировку в виде птицы. Считалось, что «когда душа будет товарища иметь, то больше на месте сидеть станет». Другая, так называемая «сонная душа», прилетала к человеку только во время сна. Она представлялась в виде глухарки («птицы сна»). Ее изображали на спинке детской люльки, чтобы она охраняла сон ребенка. Охотится на этих птиц было опасно, можно ведь подстрелить свою душу.
Нередко душа представлялась птицей, готовой улететь. Малайцы пользовались рисом как приманкой, чтобы помешать этому или возвратить душу из опасного полета. На острове Ява специальные меры предосторожности принимались, когда ребенка первый раз ставили на землю. Этот момент казался особенно опасным. Ребенка помещали в клетку для кур, а мать кудахтаньем начинала созывать цыплят. На Борнео при падении человека с дерева на месте происшествия сразу же разбрасывали рис и призывали кудахтаньем душу, которую затем относили в корзинке с рисом к пострадавшему (Фрэзер, 1980).
У первобытных племен еще не было четкого представления о физиологической причине рождения ребенка. Оно представлялось им как вселение в женщину существа из внешнего мира (Соколова, 1972). Даже в древнегреческих космогонических мифах богиня, снесшая мировое яйцо, оплодотворяется ветром (Грейвс, 1992). До сих пор сибирские шаманы проводят обряды для вселения души ребенка в бездетную женщину (Жуковская, 1998). Естественно, при этом опять фигурируют птицы. В Турции распространено поверье, что при оплодотворении женщины появляется птица, которая при рождении ребенка улетает (Gattiker, Gattiker, 1989). Семанги о беременной женщине говорили: «Она съела птицу» (Соколова, 1972).
Психология первобытного человека допускала возможность брачных союзов между животными и людьми или духами и людьми. Считалось, что потомство от такого союза будет сверхъестественным. У различных народов существуют многочисленные мифы о рождении женщиной ребенка от животного. Якуты вели свое происхождение от девицы-лебедя.
Представления о возможности перехода душ умерших в животных способствовали возникновению культа зооморфных предков. Позднее животные предки стали осознаваться как предки-богатыри, но они еще долго сохраняли черты животных, могли превращаться в них. Манси на Сосьве и Ляпине почитали таких богатырей в облике птиц и зверей. В разных селениях это были орел, ястреб, крохаль, гагара, чайка, соболь и др. Их изображения хранились в особых священных местах, им приносились жертвы (Соколова, 1972).
Суеверный страх перед покойниками и их душами привел к возникновению многочисленных обычаев умилостивления их. Один из наиболее верных способов задобрить умерших — накормить их души. У обских угров куски жертвенной пищи оставляли для душ-птиц. Индейцы бороро любили держать возле дома попугаев арара, в которых, как считалось, воплощались души умерших: покойные родственники находились рядом и не голодали. Вообще почитание животных, в которых воплощались предки или их души, включало в себя кормление их. В Средней Азии существовал обычай сыпать зерно на могилах (Соколова, 1972).
С развитием племенной организации формируются и культы племенных богов, в мифологии появляются культурные герои. У многих народов они связаны с тотемическими предками и имеют облик или черты животных. Так, у индейцев квакиютль бывший тотем одной из фратрий — ворон — становится Великим Вороном. Мифы рассказывают, что он подарил людям солнце, научил разным полезным вещам. Бывший тотемический предок выступает в качестве культурного героя у тлинкитов. Это ворон Эль. С его именем связаны мифы о мироздании и начале культуры у этого племени (Соколова, 1972). По легендам эскимосов Аляски, ворон сделал из глины первую женщину, предназначив ее в товарищи первому мужчине. Он прикрепил ей на затылке волосы из морской травы, ударил крыльями над фигурой, и она поднялась на ноги (Фрэзер, 1989). В мифах народов Индонезии верховный бог часто принимает облик птицы-носорога (Мифы народов мира, 1980—1982).
В некоторых случаях образы культурных героев только складываются — это еще животные, но действуют они как люди. Чаще всего такой герой мифа похищает огонь у хранивших его духов и отдает людям. У квакиютль ворон Иелх достал огонь на одном из островов, хотя и обжегся при этом. У нутка — дятел украл огонь у волков, которые охраняли его, добывая трением. На Таити огонь добывает цапля, у чукчей и камчадалов — ворон (Соколова, 1972). В финской мифологии огонь приносит в благодарность людям орел (Штернберг, 1936). По мифам одного из австралийских племен обладателем огня в древности был зверек бандикут, тщательно скрывавший его от всех и никогда не расстававшийся с тлеющей головешкой. Другие животные решили отнять огонь. Это сумел сделать голубь, неожиданно бросившийся на бандикута. Но тот успел бросить головешку в реку, чтобы огонь не достался похитителям. Головешку подхватил сокол и отбросил ее на берег. По преданиям другого племени, огонь хранила водяная крыса. Сокол сумел подхватить взлетевшую в воздух искру и сжег хижину крысы (Мифы народов мира, 1980—1982). По немецкой легенде, зарянка перелетела через море, чтобы принести на остров неизвестный еще людям огонь. При этом птица опалила себе перья, и ее грудь так и осталась красной (Wassmann, 1992). Похищение или овладение огнем приписывается различным животным, но чаще всего это птицы. Одним из главных подвигов орла как культурного героя в мифологиях Евразии и Северной Америки является похищение им света или помощь в добывании огня. В мифе индейцев йокутов и моно он помогает койоту высоко поднять украденное тем солнце и повесить его на востоке (Мифы народов мира, 1980—1982).
В преданиях народов Южного Вьетнама фигурирует культурный герой — птица Бёрлинг. Иногда она представляется в виде певчего дрозда, иногда в виде чибиса. Во время потопа Бёрлинг уговорила воды отступить. Затем она сбросила в море гору, к которой пристал барабан. В нем были спасшиеся брат и сестра, предки народов. Бёрлинг посоветовала им вступить в брак. Бёрлинг считают также птицей-судьей, поскольку ей приписывается создание норм общественной жизни, брачных правил. От нее исходит вдохновение колдунам-предсказателям (Мифы народов мира, 1980—1982). По преданиям даяков с о. Борнео первый человек был сделан двумя большими птицами (Фрэзер, 1989).
В древности птиц не просто почитали, многим из них поклонялись как божествам. Такое поклонение животным называется зоолатрией. Наибольшего развития достигла она в Древнем Египте, несмотря на высокий уровень цивилизации. Многие ученые считают, что культ животных у египтян развился на тотемической основе. Первоначально свои зооморфные божества были во всех территориальных единицах — номах, что возникло, в свою очередь, на основе локального тотемизма (Соколова, 1972). Многие египетские боги имели черты птиц. Гор — сокола, Тот — ибиса, Мут — коршуна, Исида — голубя. Сокол с распростертыми крыльями был символом неба, считался олицетворением фараона. Убийство сокола и ибиса каралось смертью (Мифы народов мира, 1980—1982). В Египте вообще каждый дом имел свое почитаемое животное, которое содержалось как божество дома. После смерти его мумифицировали и хоронили наряду с членами семьи. Убийство такого священного животного было тягчайшим преступлением. В Сахаре в пирамидах обнаружены тысячи забальзамированных ибисов (Gattiker, Gattiker, 1989).
У других народов происхождение многих богов и царей также было связано с птицами. Сирийская богиня Ма упала с неба в яйце, которое высидела голубка. Согласно ассирийскому сказанию, оставленную в горах царицу Семирамиду вскормили голуби. После смерти она превратилась в голубку (Соколова, 1972; Мифы народов мира, 1980—1982).
Зооморфные боги постепенно приобретают все более человеческий облик, но еще долго могут превращаться в животных. Так, Зевс мог превращаться в быка, орла, лебедя, голубя, Один — в орла, Амон — в голубя. Вишну часто принимает образ сокола, ястреба. Некоторые божества сохраняли черты животных. Так, вавилонские Ашшур и Нергал имели крылья, ацтекский Кецалькоатль представлялся в виде человека с птичьим лицом, красным клювом и гребнем на голове. Бог войны Уитцилопочтли, происходящий от колибри, изображался в виде человека с зелеными перьями на голове. Черты птиц прослеживаются даже в образе некоторых христианских святых. Например, святой Иоанн нередко изображался в виде орла (Соколова, 1972).
Когда боги окончательно теряли облик животных, те нередко становились их атрибутами. Так, орел был птицей Зевса и постоянно находился около него на Олимпе. По мнению Л.Я. Штернберга (1936) и А.Ф. Лосева (1957), сам Зевс был некогда этим орлом и лишь на более поздних стадиях развития религии птица стала его атрибутом. Орлом первоначально был и скандинавский Один. В Ведах орел — это само солнце. Позже под именем Гаруды он становится колесницей бога солнца Вишну. Орел в то же время и Агни — бог огня. В облике этой птицы Индра похищает напиток бессмертия — Сому (Штернберг, 1936).
В Греции почти всем божествам пантеона были посвящены те или иные птицы: Аполлону — лебеди, Афродите — лебеди, воробьи, Афине и Гермесу — петухи. В Риме Юноне посвящались гуси, Марсу — петухи, дятлы. Такие посвященные животные содержались при храмах (Соколова, 1972).
В античном мире была целая наука гадания при помощи птиц. Определенным образом истолковывалось не только появление тех или иных видов, но и особенности полета, поведения, голоса и т.д. Такие гадания по наблюдениям за птицами назывались ауспициями (от латинских слов avis — птица и specio — смотрю, наблюдаю). Наибольшим вниманием пользовались, естественно, крупные хорошо заметные виды — хищники, совы, врановые, а также голуби, ласточки, домашние куры. Наблюдением за птицами и истолкованием полученных знамений занимались авгуры. К их словам прислушивались не только простые люди, но и цари. Авгуры в античном мире пользовались не меньшим влиянием, чем астрологи в средневековье. В Афинах их привлекали на все общественные советы. В Спарте они были царскими советниками. В Риме авгуры могли влиять на законодательство.
Деятельность греческих авгуров заключалась в наблюдении за дикими птицами. Их случайное появление и было знаком-предзнаменованием. Во время таких наблюдений авгуры одевали белые одежды, на голове носили золотую корону. С собой авгур имел специальную дощечку, куда записывал названия появившихся птиц, особенности полета и другие сопутствующие обстоятельства. На своем наблюдательном посту он стоял лицом на север. Считалось, что только появляющиеся с востока, «по солнцу», птицы приносили счастье. Со стороны заката же они предвещали беду. Особенно хорошим предзнаменованием было появление большой стаи птиц.
Следы этих верований можно найти во многих древних мифах, преданиях, песнях. Геракл обращается к Зевсу с мольбой даровать саламинскому царю Теламиду доблестного сына. Зевс в знак согласия посылает в виде знамения орла (Мифы народов мира, 1980—1982). Во время Троянской войны Одиссей и Диомед истолковали появившуюся справа от себя цаплю как благоприятный знак, полученный от Афины, и напали на троянцев (Грейвс, 1992).
В Древнем Риме авгуры составляли одну из древнейших жреческих коллегий. По преданию, ее основал сам Ромул. Римские авгуры по полету птиц изучали волю богов. Для этого жезлом очерчивался участок земли. Авгур находился внутри и после молитвы ожидал появления знака со стороны богов. Для его истолкования имели значение характер, высота и направление полета птицы, голос, поведение, количество особей. Некоторые виды птиц имели значение только для определенных людей. Например, голуби для королей, лебеди — для моряков и т. п. Часто для гадания использовался дятел — священная птица бога Марса. Пролетавшая на юг или север «благородная» белая цапля была хорошим предзнаменованием. Это означало, что все опасности и страхи миновали. Появление орла во время битвы предвещало победу, особенно если он летел справа. Коршун, наоборот, предвещал поражение. Вестницей неудач и несчастий была также ласточка, несмотря на то, что практически повсеместно в мифологии ее образ имеет положительную окраску. Ласточки «предсказали» поражение Дарию в его походе против скифов. Особенно плохим предзнаменованием было появление ласточек перед битвой. Предание гласит, что царь Сирии Антиох погиб в бою потому, что ласточка свила гнездо в его походном шатре. В той или иной форме прорицания при помощи птиц были у древних германцев, славян, кельтов и многих других народов. Пережитки этого сохранялись еще в средние века, а в новое время подобные гадания отмечены в Африке и Австралии (Gattiker, Gattiker, 1989). У некоторых народов Юго-Восточной Азии предсказывали будущее по полету дроздов или чибисов (Мифы народов мира, 1980—1982). Восточные славяне ворожили весной, наблюдая за перелетными птицами: откуда они впервые летят, высоко или низко, где сели, в какой именно день увидели их первый раз, при какой погоде и т. п. (Килимник, 1994). Сейчас это все сохраняется в фольклоре в виде «несерьезных» примет, но раньше к ним относились совсем по-другому.
В Древнем Риме войско не могло пойти в бой, не поинтересовавшись предварительно расположением богов. Для этого специально содержали священных кур. Отказ их от предложенной пищи был дурным предзнаменованием. В качестве пти- цы-оракула использовался также петух. Его крик служил хорошим предзнаменованием. Для определения судьбы предстоящего сражения могли устраиваться поединки петухов (Gattiker, Gattiker, 1989).
В »Велесовой книге» есть интересный эпизод: князь русов Криворог для определения направления похода выпускал белого голубя. Куда он летел, туда и шло войско (Бегека, 2001).
Вера в подобного рода божественные знамения сохранялась довольно долго. Во время Крымской войны действующую армию посетил недавно взошедший на престол Александр II. После молебна в Бахчисарайской церкви царь уже приближался к приготовленной для него резиденции, когда над ним пролетело несколько орлов. Войска сочли это добрым предзнаменованием (Макин, 1999). Поединки петухов с целью предсказания боевых успехов устраивались еще в XIX веке. В Швейцарии девушки до сих пор гадают по крику петухов, с какой стороны придет суженый. В Тюрингии (Германия) в рождественскую или новогоднюю ночь для гадания девушка идет к курятнику и трижды стучит в дверь. Если первым отзовется петух, значит в следующем году она пойдет под венец, если курица — останется пока незамужней (Gattiker, Gattiker, 1989).
Отголоски древних ауспиций и подобных гаданий у других народов видим во многочисленных поверьях, связанных с птицами. В Арденнах тот, кто поднимаясь увидит летящих воробьев, воронов, сорок или канюков, может на протяжении дня увидеть исполненным любое свое желание. У французов нечетное количество птиц предвещает неприятности. Так, два ворона или две сороки приносят счастье, но встретив их поодиночке ничего хорошего ждать не приходится. Другое французское поверье — если составляя какой-либо план увидишь пару пролетевших птиц, можешь ожидать его воплощения в жизнь. Одиночно пролетевшая птица, наоборот, предвещает неудачу (Gattiker, Gattiker, 1989). Если девушка весной увидит первый раз пару аистов (журавлей, ласточек, жаворонков и др.) — выйдет в этом году замуж, если же одну птицу — придется еще подождать. Очень много подобных поверий связано с конкретными видами птиц, о чем будет говориться в других главах этой книги.
Искусство гадания по встречам с животными было широко распространено у различных народов. Маори в Новой Зеландии считали дурным предзнаменованием, когда во время совещания кричала сова, а если во время военного совета над головами пролетал ястреб, все ободрялись надеждой на победу. Полет птиц вправо от военной жертвы благоприятен, если и деревни племени находятся в этой стороне, но если птицы летят в сторону неприятеля, война будет проиграна. Для негров Старого Калабара крик зимородка предвещал добро или зло, смотря по тому, справа или слева он слышен. Калмык благодарил сокола за доброе предзнаменование, когда птица летела от него вправо, а видя сокола на левой стороне, он отворачивался и ожидал бедствия (Тайлор, 1989).
Широко распространено представление, что предзнаменования судьбы вообще путешествуют в виде птиц. Интересно, что в шумерском языке слово «судьба» писалось знаком ласточки (Дьяконов, 1977). Отсюда птицы-предвестники смерти и т. п. Но птицы не обязательно предсказывают смерть или несчастье, часто просто что-то необычное. В Германии говорят: «Это мне птица пропела», если человек удивляется чему-то неожиданному (Gattiker, Gattiker, 1989).
Существенное место птицы занимают в космогонических мифах. В мифах о мировом древе они поселяются в его верхней части, в кроне. Часто две птицы симметрично или одна на вершине, нередко такой птицей вершины является орел (Мифы народов мира, 1980—1982). В украинских древнейших колядках о сотворении мира упоминается и прадерево, на котором зародилась жизнь. На нем поселились птицы — голубь, сокол, кукушка и ласточка (Скуратiвський, 1998). По представлениям селькупов, землю, небо и подземный мир соединяет «древо неба». На его верхних ветвях сидят кукушки — священные птицы, покровительницы рождения (Мифы народов мира, 1980—1982).
Часто птицы выступают непосредственными помощниками при сотворении мира. Интересно, что при этом важным свойством их оказался не только полет, но и способность глубоко нырять. У многих народов Сибири и Северной Америки весьма распространены мифы о том, что земля сотворена из ила или грязи, которую птица (гагара, утка, и др.) достала со дна мирового океана.
По космогоническому мифу обских угров, земля появилась среди первичного океана из ила, который принесла в клюве трижды нырявшая на дно гагара. В кетской мифологии первый великий шаман Дох сотворил мир (остров в мировом океане) при помощи гагары, которая нырнула на дно и достала тину. У саяно-алтайских тюркоязычных народов в космогоническом мифе фигурируют утки. По одному из вариантов, в первичном море плавали две утки. Одна из них решила создать землю из ила. Вторая нырнула и принесла его со дна в клюве. Из разбросанного птицами ила появилась земля, из камешков — горы. По мифологии коми, два бога-творца Ен и Омоль вылупились из двух яиц, снесенных уткой в первичном океане. По другому варианту мифа — они плавали по океану в облике лебедя и гагары. Гагара приносит со дна ил и они создают землю. Подобные мифы о есть у самодийцев, эвенков, американских индейцев и многих других народов (Мифы народов мира, 1980—1982). По славянским апокрифическим мифам, песок и кремень со дна моря достал Сатанаил в облике гоголя. Из песка Бог создал землю, а расколов кремень — правое и неправое, добро и зло (Федосеенко, 1998).
По мифам айнов, первоначально земля не была отделена от суши, мир представлял собой огромное болото. Тогда бог Пасе камуй призвал на помощь трясогузку (она была тотемом айнов). Птица стала бить крыльями по воде, месить лапками, бить хвостом. В результате этих усилий вода превратилась в океан, а на нем появились участки суши. По другой версии мифа, Пасе камуй сам создал мир при помощи каменных инструментов, а трясогузка потом разровняла землю (Мифы народов мира, 1980—1982).
Космогонические мифы чеченцев и ингушей связывают появление жизни на земле с огромной белой птицей, спустившейся однажды на землю. После того как она улетела, на плоской, безводной и безжизненной тверди из оставшихся экскрементов возникли вода и семена растений (Мифы народов мира, 1980—1982).
Птица, посланец неба, рождается из яйца, поэтому птичье яйцо само по себе становится важным символом, связанным с зарождением и возрождением жизни, плодородием и т. п. Весьма распространенный мифопоэтический символ — мировое яйцо («яйце-райце» в украинском фольклоре). Из него возникает вселенная, творческая сила, люди и т. п. По древнегреческим мифам, мир возник из яйца, снесенного птицей (Грейвс, 1992). Впоследствии мотив мирового яйца был популярным среди христианских мистиков, картографов и алхимиков (Лебедь, 1998). Согласно ведийской космогонии, из мирового яйца — золотого зародыша — вышел творец Праджапати. В египетском мифе солнце возникает из мирового яйца, которое снесла птица «Великий Гоготун». По трактовке Л.Я. Штернберга (1936), в финской «Калевале» орел высиживает на коленях Девы воздуха 7 яиц. Обожженная их нестерпимым жаром дева роняет яйца в море, из них возникает мир. Согласно «Калевале», из нижней части яйца произошла «мать земля сырая», из верхней — небесный свод. В китайской традиции Цзянь-ди проглатывает два яйца, снесенные ласточкой, и рождает основателя династии Инь. В этногенетическом мифе народа мыонгов (Вьетнам) первые люди рождаются из яйца, снесенного птицей. По верованиям индейцев побережья Перу, они возникли из золотого, серебряного и медного яиц, посланных солнцем. Обычно начало творения связывается с раскалыванием или взрывом мирового яйца, брошенного в небо. У некоторых африканских народов был даже свадебный обычай разбивания яйца (Мифы народов мира, 1980—1982). Интересно, что эти представления о взрыве мирового яйца не так уж далеки от современных научных гипотез о происхождении Вселенной путем Большого Взрыва.
В христианстве яйцо символизирует воскресение Христа, но сам по себе этот символ очень древний. Так, у европейских народов оно символизировало возрождение природы на весенних праздниках. По данным Б.А. Рыбакова (1994), яйца были неотъемлемой частью весенних аграрно-магических обрядов.
Существенную роль, прежде всего в разного рода магических обрядах, играли и части тела птиц — перья, клювы, лапы, кости, шкурки. Например, они непременный атрибут шамана. Перья птиц, особенно таких как орел, сокол, лебедь и т. п., наделялись исключительной магической силой. На Гавайских островах идолов покрывали красными и желтыми перьями, из перьев делалась одежда вождей. У некоторых народов считалось, что при помощи перьев можно передать молитвы божествам (Штернберг, 1936). Петушиные перья использовались в любовном колдовстве. В Бадене (Германия) полагали, что если парень вырвет у петуха из хвоста трое перьев и прижмет их к руке девушке, она останется ему верной (Gattiker, Gattiker, 1989). Вспомните хорошо известное из приключенческих фильмов парадное убранство индейских воинов — шикарные диадемы из черно-белых перьев. В основном для этого использовались хвостовые перья молодых беркутов. Они белые с черной верхушкой. Но дело в том, что перья были не просто украшением. Это награда за боевые или охотничьи свершения, аналогичная нашим орденам и медалям. Индейцы Калифорнии, отправляясь в битву, вообще надевали одежду из цельной шкурки кондора с перьями (Штернберг, 1936). У многих африканских племен магическим средством считаются части тела белого аиста — высушенная голова или клюв, трубчатые кости ног, перья (Hornberger, 1967). Интересно, что ценным амулетом служат и найденные на птицах кольца (Schulz, 1988). Что-то подобное нашей подкове.
Немало поверий связано и с птичьими гнездами. В Тироле, например, тот, кто заберет гнездо и будет мучить птенцов, никогда больше не увидит счастья. Много поверий, связанных с запретом разорять гнезда, есть у славян.
Использовались гнезда и в магических действиях. Славяне подкладывали в гнездо
аиста куриные яйца, чтобы куры лучше неслись. Гнездо ремеза, которое имеет один
выход, использовали для примирения: его вешали на палку и ударяли ссорящихся
супругов для восстановления согласия*.